Чтение с листа - Страница 28

Тамаре иногда казалось, что ее и вправду зовут Кристиной. Пестрые серийные корешки с этим именем и искусственной фамилией Кристи, стройно заполнявшие отдельную полку, зазывные обложки с неизменной блондинкой давно перестали ее раздражать, она всего этого не замечала, как не видишь в зеркале с рождения портящей лицо большой родинки. О тщеславии не было и речи: работа она и есть работа. Тем более, что сочинения эти она лепила не одна. Ее конек – диалоги, а всякая там психология, описания и прочие красоты ее не касались. Она относилась к этому легко и даже превратила в своего рода игру – иногда не знала подробностей, только общую канву сюжета, получала конкретную задачу, торопливо и косноязычно изложенную: «Он пришел домой поздно, врал про приятеля (см. стр. 54), у которого сломалась машина (см. стр. 14), а она подозревает, что он был у Кати (см. стр. 33). В итоге они поссорились. Она жалуется по телефону подруге (см. стр. 17)» и т. п. Их «бригадир» – переквалифицировавшаяся в прозаики необъятных размеров поэтесса-песенница – с фантастической ловкостью сводила концы с концами, и получались вот такие томики, которые Тамара то и дело видела раскрытыми в метро. Хотя последнее время бригадирша жаловалась, что сюжеты повторяются, бурчала про «свежую кровь» и намекала, что неплохо бы всем подключиться к придумыванию. Странное дело – Тамару иногда тянуло в книжный магазин. Посмотреть на живых, реальных людей, которые готовы раскрыть кошелек ради ее поделок.

Вета запуталась в рядах одинаковых стеллажей. Ей казалось, что она прекрасно помнила, где маняще теснились Париж, Пекин, Прага и прочие города мечты, а сейчас не могла этот отдел найти. В очередном узком проходе она наткнулась на женщину, с интересом листающую бульварный роман в мягкой обложке.

– Томка, я тебя застукала! – Единственная однокурсница, с которой они не потерялись за эти годы, хотя встречались редко. – Вот они, твои изысканные вкусы!

Вета! Как некстати! Тамаре совершенно не хотелось раскрывать карты, она всегда говорила, что работает в издательстве, – неохота было нарваться на высокомерное «какой чушью занимаешься». Хотя такое вполне могли сказать ее читательницы – только не готовые в этом признаться. Но перед Ветой нечего было стесняться – секретутка – в ее-то годы. Наоборот, Тамара вдруг загордилась и выложила козыри на стол.

Вот тебе и издательство! Вета просто остолбенела. Все они тогда, на филфаке, что-то пописывали – иначе вроде неприлично считалось. Где-то на антресоли пылится и ее папочка – рассказики из жизни. Но в писатели никто вроде бы не выбился. Ну и пусть дамское рукоделие – людям это нужно. И Вета стала расспрашивать, как это делается.

Они уже пили фруктовый чай в соседней «Шоколаднице», на улице в кромешной тьме завывал ветер, в стекло начали биться первые капли дождя, уходить не хотелось.

– Ветка, это судьба. Я очень в такие совпадения верю. Я в ваши Черемушки редко попадаю, еду дальше, к себе, в Ясенево. А тут мне лекарство надо было купить, звонила-звонила, нашла только в этой аптеке. А рядом книжный. Как не зайти. А тут ты.

Ее осенило еще у стеллажей. Она, конечно, литературный негр. Но это не мешает ей завести рабыню. Ну не умеет она придумывать сюжеты. Неровен час, попросят ее из команды. А Вета еще когда была кладезем житейских баек.

– И сколько еще ты будешь кофе-чай подавать? Попробуй. Значит, так, сюжет судьбы. Лучше всего – он и она. Что-нибудь романтическое, типа встреча через много лет, а потом ретроспектива. Ну чего тебя учить.

Вета вдруг увлеклась: а почему не попробовать? Никто ведь не узнает…

Сюжет нашелся легко. Вспомнила историю своей одноклассницы, потом сами прилепились какие-то подробности… Вета даже удивилась, когда, воровато оглядываясь, не войдет ли кто в ее предбанник, вынула из принтера странички. И еще больше удивилась тому, что ей хочется, чтобы это кто-нибудь увидел. Она несколько раз внимательно, даже вслух перечитала. И – понравилось. Только с названием не могла определиться. «Остров пухоходцев» – звучит загадочно. Но Тамара строго наказывала: «Будь проще!» – несколько раз повторила. И Вета остановилась на втором варианте – «Руслан и Людмила».

Нельзя было с ней связываться! Серьезная она слишком. Возомнила себя художником слова! Еще спорить стала, мол, как без подробностей, ведь всегда главное кроется в деталях, как это, мол, без экспозиции – и пошла теорию излагать. Еле отвязалась. Пришлось даже приврать, что лавочка, похоже, вот-вот закроется, стали хуже раскупать. Вот характер! Недаром сын на Север сбежал от такой мамаши…

Вета расстроилась, но не сдалась. Когда она добивалась чего-нибудь с таким упорством! Засыпая, она проигрывала сюжеты, в метро вглядывалась в лица, ища своих персонажей, и ждала – ждала выходных, чтобы броситься к компьютеру. Она насиловала себя: писала не как хотелось – полноценный рассказ с деталями и изысканным, как ей казалось, заголовком, а выполняя Тамарин заказ. Она кромсала и кромсала текст, пока не оставался голый скелет, который она называла просто по имени героинь: «Татьяна», «Ирина», «Галина», «Белка». Потом все-таки самые дорогие подробности возвращала, иначе было совсем противно. Однако Тамара все отвергала. Вета не сразу поняла, что Тамара каждый раз обрывает разговор и вообще явно потеряла к ней интерес.

Через месяц ей самой было смешно: надо же, сколько сил она вложила в это сочинительство! На что рассчитывала, на что надеялась? И – как отрезало.

Зато теперь у нее появилась тайна.

Чтение с листа - Страница 28

Репетиция смятения